Неточные совпадения
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль:
колет [
Колет (франц.) — короткий мундир из белого сукна (в кирасирских полках).] из серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого
золота, штаны глазетовые же и на голове литого
золота шишак, увенчанный перьями.
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище
золота, одно слово — хрусталь, да что ж ты прикажешь делать,
коли такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.
«
Золотые прииски пусть она сама постарается отыскать, а лично от себя я оставляю ей на память моего мохнатого друга Шайтана…» Эта фраза
колола Хионию Алексеевну, как змеиное жало.
Устинья Наумовна. С чего это ты взяла? Откуда нашел на тебя эдакой каприз? Разве я хулю твое платье? Чем не платье — и всякий скажет, что платье. Да тебе-то оно не годится; по красоте-то твоей совсем не такое надобно, — исчезни душа,
коли лгу. Для тебя
золотого мало: подавай нам шитое жемчугом. Вот и улыбнулась, изумрудная! Я ведь знаю, что говорю!
— На тебе твои
золотые! — сказал старший опричник. — Только это еще не все. Слушай, старик. Мы по следам знаем, что этой дорогой убежал княжеский конь, а может, на нем и боярыня ускакала.
Коли ты их видел, скажи!
Незаметно, как маленькая звезда на утренней заре, погас брат
Коля. Бабушка, он и я спали в маленьком сарайчике, на дровах, прикрытых разным тряпьем; рядом с нами, за щелявой стеной из горбушин, был хозяйский курятник; с вечера мы слышали, как встряхивались и клохтали, засыпая, сытые куры; утром нас будил
золотой горластый петух.
Павлин. Нельзя и не говорить; поневоле скажешь,
коли вы барышню только смущаете. Можно вам теперь, сударь, кляузы-то бросить и опять барином зажить:
золотое дело имеете.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина:
коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор
золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Однажды на заре, когда солнце еще не всходило, но небо было цвета апельсина и по морю бродили розовые туманы, я и
Коля вытягивали сеть, поставленную с вечера поперек берега на скумбрию. Улов был совсем плохой. В ячейке сети запутались около сотни скумбрии, пять-шесть ершей, несколько десятков
золотых толстых карасиков и очень много студенистой перламутровой медузы, похожей на огромные бесцветные шляпки грибов со множеством ножек.
— Та-ак, — ухмыляясь, говорил он, — бога, значит, в отставку? Хм! Насчет царя у меня, шпигорь ты мой, свои слова: мне царь не помеха. Не в царях дело — в хозяевах. Я с каким хошь царем помирюсь, хошь с Иван Грозным: на, сиди, царствуй,
коли любо, только — дай ты мне управу на хозяина, — во-от! Дашь —
золотыми цепями к престолу прикую, молиться буду на тебя…
Платонов (читает). «Самоубийцев грешно поминать, но меня поминайте. Я лишила себя жизни в болезни. Миша, люби
Колю и брата, как я тебя люблю. Не оставь отца. Живи по закону.
Коля, господь тебя благословит, как я благословляю материнским благословением. Простите грешную. Ключ от Мишиного комода в шерстяном платье»…
Золото мое! Грешная! Она грешная! Этого еще недоставало! (Хватает себя за голову.) Отравилась…
— Известно что, — отвечал Артемий. — Зачал из
золотой пушки палить да вещбу говорить — бусурманское царство ему и покорилось. Молодцы-есаулы крещеный полон на Русь вывезли, а всякого добра бусурманского столько набрали, что в лодках и положить было некуда: много в воду его пометали. Самого царя бусурманского Стенька Разин на
кол посадил, а дочь его, царевну, в полюбовницы взял. Дошлый казак был, до девок охоч.
У меня еще есть,
коли правду сказать, пять-шесть знатных работников —
золото, не ребята!
Только
золота из него не добудешь, а
коли хочешь купоросное масло делать, — иная статья — можно выгоду получить…
Расколите,
расколите гробову доску,
Разверните, разверните
золоту парчу.
— Мало ль на что, — отвечал Стуколов. — Шурфы бить, то есть пробы в земле делать, землю купить,
коли помещичья, а если казенная, в Питере хлопотать, чтобы прииск за нами записали… Да и потом, мало ль на что денег потребуется.
Золото даром не дается… Зарой в землю деньги, она и станет тебе оплачивать.
— Чу! что-то кричат? не везут ли уж его?.. Умру с тоски,
коли не удастся его видеть. Говорят, что у него на шее бочонок с
золотом, за который он было хотел, Мати Божия! продать своего короля: колесо-то проедет по нем, бочонок рассыплется, и тогда народ смело подбирай червончики!
Евреям, да еще кой-кому заплатил я 20 дукатов, по-нашему арабчиков, а
коли таких у тебя не окажется, так мы и русским
золотом не побрезгаем.
— Ну да, я… Ты думаешь, некрасив, да стар, да горбат, так я тебе скажу, что
коли горб мой
золотом набит, то чем больше он, тем лучше… любая кралечка пойдет… Одна уже есть на примете…
Банников (осматривает стол и поднимает с него
золотую монету). И в самом деле, на что ему деньги,
коли у него
золотые валяются по столам?